«Народ должен знать правду о грандиозных потерях, о которых ещё не говорили открыто и громко»
«Правдивое понимание истории для общего будущего»
«Чтобы ослабить влияние дезинформации, была организована международная конференция: „Ущерб, нанесённый Советским Союзом странам Балтии” (Padomju Savienības nodarītie zaudējumi Baltijā)».
Все это — цитаты из представленной в конце апреля книги «Ущерб, нанесенный Советским Союзам странам Балтии» (стр. 7, 13, 14), вышедшей в свет на русском и латышском языках при поддержке Минюста Латвии, и даже подаренной Нилу Ушакову. Книга включает в себя материалы с международной конференции, которую в 2011 году проводило Общество исследования оккупации Латвии (стр. 7, 13). Председатель этого Общества Рута Паздере является членом специальной комиссии при правительстве, в задачу которой и входит подсчет ущерба, причиненного Латвии советской оккупацией. Именно в этом качества она и назвала предварительный прогноз суммы — 185 млрд. евро.
Цель — достижение «правдивого понимания истории для общего будущего» — подразумевает, что авторы берут на себя высокие моральные обязательства (или, пользуясь англицизмом, «взбираются на моральные высоты» — moral high ground) — то есть, обязуются говорить правду. Увы, не все написанное там можно назвать правдой.
Общие утверждения
Общие фон и тон издания, несмотря на заявленное авторами стремление к правдивости — грешат стереотипическими обобщениями, а иногда и прямыми оскорблениями. Например, в русской версии издания авторы безоговорочно сообщают, что
«приехавшие же [во время советской оккупации] колонисты уничижительно относились к латышскому языку, часто называя его либо „фашистским”, либо „собачьим”» (стр 54).
Складывается ощущение, что так к латышскому языку относилось большинство или все приехавшие. Интересно, что в латышской версии издания – формулировка иная: там оскорбительные высказывания приписывают только «великорусским шовинистам». (стр 58.)
Столь же безоговорочно в русском издании сообщается и о современной ситуации:
«Ещё есть немало людей, которые верят распространяемой СССР пропагандистской сказке об „освобождении” народов стран Балтии от немцев. Особенно популярен этот миф среди русскоязычных потомков оккупантов, для которых он является единственным оправданием их проживания в ненавистных им странах Балтии» (стр 55).
Итак, по логике авторов, сегодня среди русскоязычных граждан Латвии — «потомков оккупантов» – актуальна ненависть к Балтии? А латвийское государство официально солидаризируется с этим утверждением — коль скоро Министерство юстиции является со-издателем книги? Впрочем, в издании на латышском языке говорится лишь про «миф об освобождении» (стр. 58), а утверждение насчет «ненависти к Балтии» — отсутствует.
Происхождение миллиардов
Оценка ущерба от 50-летнего нахождения в составе СССР — 185 миллиардов евро — выведена на основе допущения исследователя Модриса Шмулдерса:
- если бы Латвия все эти годы была независимой, ее экономика развивалась бы теми же темпами, что и у Финляндии. За стартовый год берется 1940-й, далее подсчитывается накопившаяся разница между ВВП двух стран за 50 лет, до 1990-го, что и дает в итоге сумму в 185 млрд евро.
Вторая часть подсчетов более детальна. Это прямые человеческие потери от советских репрессий и расстрелов, двух массовых депортаций 1941 и 1949 годов, эмиграции военного времени, потери Абрене — и вплоть до тех жителей Латвии, кто лишился жизни или здоровья, воюя в Афганистане или ликвидируя аварию в Чернобыле. Тут подсчеты потерь ведутся не в деньгах (как указывают авторы, сложно монетизировать человеческие жизни), а в человеко-годах.
Тем не менее, уже в начале мая глава правительственной Комиссии по подсчету ущерба от оккупации Нормунд Станевич заявил агентству BNS, что в ближайшие 5-7 лет этот ущерб также будет подсчитан в деньгах. После чего, по словам Станкевича, латвийское государство подаст иск о возмещении ущерба в Международный суд ООН в Гааге.
Все (не) было предопределено
«Вершиной этого сотрудничества (СССР и Германии) стало 23 августа 1939 года, когда состоялось подписание Пакта Молотова-Риббентропа и секретных протоколов, которые фактически предопределили судьбы Восточной Европы. Анализируя события того времени, теперь с уверенностью можно сказать, что политический оперативный план вождя СССР Сталина включал аннексию и оккупацию Финляндии, стран Балтии и Польши»
(Андрейс Межмалис, стр 18, латышская версия — стр 21).
На самом деле историки и сегодня не пришли к единому мнению о том, в чем заключался «оперативный план вождя СССР» касательно Балтии, Польши и Финляндии на момент подписания договора с Германией, – а сам Сталин дневников не оставил.
Распространено, в частности, мнение, что план постоянно корректировался в зависимости от развития событий. Например, в случае с Финляндией он в разные периоды времени мог предполагать как программу-минимум – отодвинуть границу с Финляндией на 90 км на запад, укрепив советские позиции под Ленинградом (с этого начались переговоры в 1939-м году), так и программу-максимум — создание в Финляндии марионеточного правительства с последующей советизацией и инкорпорацией, как это было сделано в Балтии впоследствии. (см., например, материалы германо-российско-австрийского проекта «100(0) ключевых документов по российской и советской истории (1917-1991)» и круглого стола финских и российских историков).
Так или иначе, убедившись, что созданное на территории СССР марионеточное правительство Отто Куусинена не способно расколоть финское общество, а военные действия объединили всех финнов против идеи советизации, СССР удовлетворился программой-минимум. И Финляндия свою независимость сохранила — вопреки популярному в Латвии тезису об «исторической предопределенности».
Репатриация немцев
«30 октября 1939 года Германия заключила с Латвией договор о репатриации балтийских немцев, в результате чего Латвию покинуло около 60 000 человек, а после того, как в Латвию вошли русские, из Латвии выехало ещё несколько тысяч. Подобное переселение, похожее на бегство, служило тревожным сигналом, предупреждением того, что в Латвии в ближайшем будущем будет происходить нечто ужасное».
(Андрейс Межмалис, стр. 31, латышская версия — стр 33.)
«Очень может быть, что и демографические потери Латвии от репатриации балтийских немцев в 1939–1940 годах также следует считать последствиями агрессивной политики не только гитлеровской Германии, но и её партнёра — Советского Союза».
(Эдвин Витолиньш, стр. 133; в латышской версии — стр. 148 — формулировка более осторожная: эти потери «частично» на совести СССР)
Итак, по словам одного из авторов исследования, выехавшие из Латвии немцы – это, «очень может быть», потери, вина за которые лежит, в том числе, на СССР.
Вот исторические факты.
Договор «О перемещении латвийских граждан немецкой национальности в Германию» (Līgums par vācu tautības Latvijas pilsoņu pārvietošanu uz Vāciju) был подписан в 1939-м, — то есть, еще независимой Латвией и Третьим Рейхом. Подписалась Латвия, в том числе, и под пунктом договора, гласившим, что результате его исполнения «группа немецкой нации выходит из общности Латвийского государства» (vienreizēja akcija, ar ko vācu tautas grupa izstājas no Latvijas valsts kopības). Власти Латвии со своей стороны «демонстрировали подчеркнуто положительное отношение» к отъезду немцев — об этом пишет, в частности, историк Инесис Фелдманис. Более того, судя по документам, одной демонстрацией дело не ограничивалось и власти прилагали немалые старания к тому, чтобы потенциальные «репатрианты» сделали «правильный выбор».
Так, 30 ноября 1039 года глава Департамента Полиции безопасности Латвии Янис Фридрихсонс издал распоряжение структурам политической полиции на местах. Со всеми гражданами Латвии немецкой национальности, которые, несмотря на призыв Гитлера, не пожелали уехать, сотрудникам политической полиции следовало провести разъяснительные беседы. Немцам следовало указать, что отказ от репатриации будет означать отказ от своей (немецкой) национальности, а немецкие школы и культурно-общественные организации будут ликвидированы. Оставшиеся же немцы будут считаться лишь «конъюнктурными гражданами», которых со страной связывают только экономические интересы.
И. Фелдманис полагает, что К.Улманис таким образом стремился нарастить латышский национализм — поэтому в контролируемой властями прессе это было подано как отъезд «700-летних угнетателей».
В итоге около 80% из 54,5 тысяч граждан Латвии немецкой национальности уехали в Германию — из еще независимой Латвии.
Падение 1946-1950 годов
«„Первая”, в советском лексиконе, послевоенная пятилетка (1946–1950) для латвийской общественности стала периодом чудовищных потерь в экономике. Тщательно скрываемая советской властью от общественности статистика убедительно показывает, что именно за первую пятилетку Латвия была особенно истощена и во многих областях общественной жизни приблизилась к незавидному положению „старых” республик Советского Союза, последовательно отдаляясь от своих достижений в период независимости».
(Юрис Прикулис, стр 97.; латышская версия — стр. 105.)
Интересно, что ранее тот же автор сообщает: в первую пятилетку (1946-1950), если сравнивать с 1940 годом, Латвия была среди советских лидеров роста промышленного производства — его объем увеличился на 303%. И это учитывая, что промышленный потенциал Латвии был, безусловно, истощен: по территории страны дважды прошла линия фронта — в 1941-м и в 1944-45 годах, т.е. до начала первой послевоенной пятилетки.
Для сравнения: в Нидерландах в 1945 году выпуск промышленной продукции составил лишь 27% от уровня 1938 года, от четверти до трети инфраструктуры и основных средств производства были уничтожены. Реконструкция Нидерландов оказалась самой быстрой в послевоенной Северной Европе — однако экономисты говорят о полном восстановлении лишь с 1953 и даже 1954 года. Голландское экономическое чудо было достигнуто, во-первых, за счет того, что правительство, по сути, надолго сохранило механизмы экономического управления военного времени (включая рационирование, административный контроль цен и зарплат и провело конфискационную денежную реформу) и, во-вторых, за счет американской помощи в рамках плана Маршалла (см. например, Economic Growth in Europe since 1945, Cambridge University Press 1996, стр. 302-303, доступна через Google Books).
Можно, конечно, принять в качестве версии альтернативную историю — что Латвия не была оккупирована Советским Союзом в 1940 году (как это и делают авторы исследования).
Однако Третий рейх, мягко говоря, не слишком считался с нейтралитетом стран, расположенных на пути наступления или в стратегическом регионе (нейтральные, как и Латвия, Дания, Норвегия, Люксембург, Бельгия, те же Нидерланды и т.д. были оккупированы Германией одна за другой). Латвия (и Эстония) лежали между тогдашней германской Восточной Пруссией и Ленинградом.
Снижение рождаемости
«Рост смертности и снижение рождаемости в Латвийской ССР по сравнению с довоенной Латвией и является ущербом, пускай даже косвенным, от последствий оккупации Латвии Советским Союзом, поэтому очень важно, чтобы при подсчёте величины ущерба были учтены все эти факторы».
(Петерис Звидриньш, стр 116)
Снижение рождаемости во всем мире наблюдается во время «демографического перехода», когда в период индустриализации население перебирается из сельской местности в города, в поисках работы и лучшей жизни.
Отметим, что исход селян в город начал представлять серьезную проблему уже в 1939 году, во время правления К.Улманиса, который старался препятствовать этому запретительно-административными методами — ведь экономика зависела от экспорта сельхозпродукции (см. например публикацию в Latvijas Kareivis от 3 мая 1939 года или в Latvian Economic Review за июль того же года).
И снова Абрене/Пыталово
«В 1944 году от территории Латвии был отделён и присоединён к России уезд с городом Абрене, где на площади более 1 200 квадратных километров проживало свыше 40 000 человек, что, несомненно, является прямым демографическим ущербом в результате агрессивных действий Советского Союза. Для подсчёта этого ущерба автор предлагает следующую методику: для всех жителей на отделённой территории необходимо определить оставшийся срок жизни с момента отделения с целью установления непрожитого в Латвии общего числа человеко-лет... Исходя из подобных расчётов, получается цифра в размере 1 300 тысяч человеко-лет, которая и составляет ущерб».
(Петерис Звидриньш, стр 125.)
Действительно — Латвия потеряла территорию, ущерб в человеко-годах — подсчитан, и авторы исследования включают его в общие потери, нанесенные Советским Союзом. Однако с правомочностью призыва к компенсации этого ущерба все сложнее.
В 1992 году Верховный Совет ЛР признал присоединение Абрене к России антиконституционным. Однако впоследствии, после долгих дискуссий и ряда протестов, от всех претензий на эту территорию Латвия официально отказалась — ради подписания с Россией договора о границе в марте 2007 года.
Иными словами, в случае включения «фактора Абрене» в возможный судебный иск к России, юристам придется отдельно разбираться, как это согласуется с тем, что Латвия окончательно признала Абрене территорией РФ задолго до подачи иска.
Латышский легион SS в частности и немецкая оккупация в целом
«Гораздо сложнее в отношении определения демографических потерь выглядит участие граждан Латвии в военных подразделениях германской армии и особенно Латышского легиона, потому что воевавшие там латыши в основном сражались не за идеи нацизма, но за недопущение повторной оккупации Советским Союзом, к тому же численность добровольцев была незначительной».
(Петерис Звидриньш, стр 118, латышская версия — стр. 130)
Итак, тут делаются три утверждения.
- Легионеры воевали за недопущение повторной оккупации Латвии Советским Союзом.
- Большинство из них — «численность добровольцев была незначительной» — к этому были принуждены немцами (которые укомплектовали две дивизии Waffen SS за счет обязательного призыва).
- Поэтому потери оценить сложно.
В чем сложность — непонятно: логично предположить, что добровольцы записывались в легион под влиянием пережитого за год советского правления — роль СССР тут усматривается. В отношении же остальных не требуются даже предположения: независимо от их отношения к Советскому Союзу, они оказались в легионе исключительно в результате насильственной мобилизации. О компенсациях этих потерь следует говорить с Берлином, поскольку мобилизацию проводили оккупационные германские власти.
Впрочем, авторы в целом обращаются с периодом нацистской оккупации достаточно специфически, допуская, в том числе, и прямые искажения фактов. В частности, описывая уничтожение 25 тысяч евреев поздней осенью 1941 года, Андрейс Межмалис пишет (стр. 42):
«Жителей гетто уничтожили в десяти километрах от Риги, в Румбуле. В акции принимали участие исключительно немецкие солдаты и сотрудники полиции безопасности, что доподлинно и документально известно».
Надпись на мемориальной плите в Румбуле гласит: «Здесь, в Румбульском лесу, 30 ноября и 8 декабря 1941 года нацисты и их местные сторонники расстреляли более 25 000 евреев (...)».
«Эти события произошли на земле Латвии и в них участвовали и наши люди. (...) Сотрудники Рижской полиции, должны были участвовать [в акции]— оцеплять гетто, выталкивать людей [из домов], гнать их 8 километров в Румбулу, вести по этой тропе смерти (...) до больших ям, которые вырыли русские военнопленные», — заявила 29 ноября 2002 года, открывая мемориал в Румбуле, тогдашняя президент Латвии Вайра Вике-Фрейберга.
Потери в Афганистане
«Одной из задач настоящего исследования является определение потерь в результате участия жителей Латвии в войне в Афганистане с 1979 по 1989 год. Согласно расчётам 2007 года историка Инесе Страуме, основанным на данных бывших военных комиссариатов, в Афганистане служили 3 640 жителей Латвии, из которых 3 216, или 88%, имеют точные данные. Согласно этим данным, 1/3 не достигла 20-летнего возраста, а средний возраст погибших был 21,5 лет (о 12 погибших данных по возрасту нет). Таким образом, каждый из погибших не дожил в среднем около 45 лет, а все потери, связанные с этими погибшими, можно оценить в размере 3 000 человеко-лет. К прямым демографическим потерям можно также отнести часть потерь, связанных с ранениями, инвалидностью и преждевременно умершими в период по возвращению из Афганистана...»
(Петерис Звидриньш, стр. 117, латышская версия — стр 140).
Очень любопытный разворот в методике подсчета, который будет использован в исследовании еще не раз.
ДОСЛОВНО
«В сравнении с предвоенным периодом 1939–1941 гг., когда в Латвии заключалось до 21 тыс. брачных союзов в год, в послевоенный период, а именно, в 1946–1953 гг. таковых стало только около 18 тысяч. А если ещё учитывать браки, заключённые среди заполонивших крупнейшие города Латвии мигрантов, то реальное число нужных для латвийского общества заключённых брачных союзов и родившихся в них детей, ещё меньше».
Тем не менее, в афганские потери, понесенные Латвией вследствие оккупации, включили всех убитых и раненых жителей Латвийской ССР, т.е. не только потомственных граждан ЛР, но ту часть населения, которая, не будь оккупации, не переехала бы сюда из других советских республик.
Если авторы считают такой подход легитимным для записей в графе «минус», его, очевидно, следует применять и для заполнения графы «плюс» — вписав туда весь приток советских мигрантов и высчитывая не только потерянные, но и полученные Латвией человеко-годы.
Другой крайний вариант: ущерб, который из-за политики СССР понесли мигранты и их потомки, вовсе не считать ущербом для Латвии, и действительно принимать в расчет только потомственных граждан.
Потери в Чернобыле
«В Чернобыль было отправлено 5 178 мужчин призывного возраста для работы в 30-километровой опасной зоне. Кроме того, на этих работах были задействованы лица, находящиеся на действительной военной службе, подчиняющиеся Министерству обороны СССР, оперативные группы, работники МВД и КГБ. В соответствии с расчётами демографа Эдвина Витолиньша и других специалистов, на ликвидации последствий аварии в Чернобыле с 1986 по 1989 год участвовало от 6 до 6,5 тыс. человек, или 0,23% от всего населения Латвийской ССР. Средний возраст «ликвидаторов» в основном составлял чуть более 30 лет. Учитывая, что остаточный возраст для 40-летнего мужчины, это 30 лет, то вследствие преждевременной смерти общие прямые потери составили 30 000 человеко-лет. Ещё более серьёзные потери связаны с потерей здоровья и трудоспособности остальными „ликвидаторами” — это около 5 000 человек. Большей части из них присвоена инвалидность, а у 600–700 человек констатирована ограниченная трудоспособность. Таким образом, только каждый четвёртый из „ликвидаторов” не пострадал существенно».
(Петерис Звидриньш, стр 127-128, латышская версия — стр. 141)
Снова та же история: в потери Латвии включили не потомственных граждан или пропорциональную часть довоенного населения страны, а всех жителей Латвийской ССР — не исключая из подсчета ни трудовых мигрантов, ни советских военнослужащих, ни хотя бы сотрудников КГБ (и потомков всех вышеперечисленных).
Служба в армии
«Для подсчёта количества призванных в армию в период с 1946 по 1991 год использовались отчёты переписи населения разных лет, а количество призывников в тот или иной год определялось с учётом временного сдвига. В армию призывались юноши, достигшие 19-летнего возраста и до 1967 года служили три года, а после – два года. Призванные во флот служили на год больше, соответственно, четыре и три года. Из всех юношей призывного возраста реально служили 80%. Суммируя результаты, можно сказать, что за почти 50 лет в оккупационную армию были незаконно призваны 629 000 жителей Латвии, что вылилось для Латвии в демографический ущерб в размере 1 560 000 человеко-лет».
(Эдвин Витолиньш, стр. 137, латышская версия — стр 154)
И снова люди, которые не считаются приобретением Латвии, включены в ее потери.
Латвия была развитая Европа?
«В целом, объём промышленной продукции в конце 30-х около пяти раз превосходил показатели 1920-го года. Достижения эти, особенно на фоне „большой депрессии”, в мире оценивались очень высоко. Видный экономист того времени Альфред Цейхнерс писал по этому поводу: „В деле индустриализации аграрных стран Латвия со своим стремительным прогрессом занимает одно из первых мест в мире”. Таким образом, Латвия, до момента ее оккупации СССР, была развитым европейским государством, уровень благосостояния, развития промышленности и сельского хозяйства которого в целом значительно превышал соответствующие показатели Советского Союза».
(Юрис Прикулис, стр 96, латышская версия — стр 104.)
Стремительный прогресс в деле индустриализации, то есть темпы роста — еще не показатель реально достигнутого уровня, т.е. высокой базы. Состояние базы, судя по приведенным в самом же исследовании показателям, не позволяет делать выводы о «развитом европейском государстве».
Несколько раз авторы ссылаются на исследование Модриса Шмулдерса (стр 35), согласно которому в 1925-1934 годах Латвия по национальному доходу на жителя (современный аналог — ВВП на душу населения), была вполне на уровне Финляндии — бедной, по европейским меркам того времени, страны. Назвать Латвию развитой европейской страной по этим цифрам сложно – таковыми тогда были Великобритания (латвийский уровень ВВП на жителя – 44% от британского), Германия (70%), Швеция (60%), Франция (60%), Швейцария (45%). Латвия в европейском «топе» того времени занимала 12-е место в списке из 18 стран, и была скорее в группе «отстающих».
И уж совсем не в пользу Латвии оказывается сравнение с Европой, если рассматривать экономическую ситуацию в самом конце 30-х, незадолго до оккупации. Резкое отставание от той же (небогатой) Финляндии уже тогда будет драматически очевидным (стр. 7), подрывая утверждение о том, что «если бы не оккупация, мы бы развивались, как финны».
Но это – тема для другой статьи.
