Герр Рар мог выразиться и точнее, назвав инициативу генерала Шойгу, или кто там все это придумал, попросту глупой. В здании Рейхстага, реконструированном в 90-е годы прошлого века, теперь работает парламент Федеративной республики, не имеющей ничего общего с Третьим Рейхом. Не говоря о том, как могли бы отреагировать в Москве, если вдруг где-нибудь задумали построить копию, скажем, Кремля, чтобы тренировать кадет военной школы. И уж если обращаться к истории, неплохо бы вспомнить, что операция по захвату этого здания в последние дни апреля – первые дни мая 1945 года с точки зрения военного искусства никакой ценности не представляет.
Эту операцию вообще можно считать самой бессмысленной во всей Второй Мировой Войне. То есть, еще бессмысленнее, чем последние атаки британской авиации на линкор «Тирпиц». К концу 1944 года никакой угрозы северным конвоям «Тирпиц» не представлял. Стоял себе в Тромсё, по сути, на приколе. Отремонтировать корабль, поврежденный бомбардировкой 15 сентября, нацисты не могли, для этого требовался сухой док, которого в северной Норвегии не имелось. Но даже если бы такой док был, это ничего не меняло. Западные союзники уже полностью контролировали и Северное, и Норвежское моря. Даже прорваться в какой-нибудь германский порт «Тирпиц» не мог, для этого понадобился бы такой эскорт, какой командование Кригсмарин собрать не имело возможности. В такой ситуации лучше всего было не рисковать жизнями пилотов и норвежских подпольщиков, выслеживая уже самим ходом войны обреченный корабль.
Конечно, о реальном состоянии «Тирпица» в штабе Королевского флота не знали. И вполне справедливо могли опасаться, что доведенные до крайности нацисты способны напоследок совершить с помощью этого корабля какую-нибудь пакость. Эти соображения, отчасти, оправдывали риск. Но вот что касается Рейхстага, все было совсем иначе. К концу апреля 1945 советские войска уже не просто окружили Берлин, но и взяли под контроль большую часть города. По состоянию на 30 апреля части Вермахта удерживали уже фактически только один квартал вокруг Рейхсканцелярии. Так что водружение над Рейхстагом красного знамени (в действительности, не одного, а нескольких в разных частях здания) ничего принципиально не меняло.
И никаким символом нацизма это здание не было, потому что не могло быть. После знаменитого пожара 1933 года по назначению оно уже не использовалось. Депутаты собирались на свои заседания в расположенном по соседству оперном театре, а когда и тот сгорел в результате налета союзной авиации, вообще нигде. В гитлеровской системе парламент с самого начала был чистой декорацией, позднее разобранной за ненадобностью.
Конечно, в милитаристском угаре, в последние годы все чаще охватывающем российских чиновников, как в униформе, так и в цивильных костюмах, чего только не сделаешь. И в российскую версию истории войны захват Рейхстага вошел прочно, став одним из символов. А символы в России любят до самозабвения. Ничего нового в этом нет. «Культ Победы» создавался целенаправленно еще с советских времен. Разве что тогда воспевались по большей части подвиги оборонительные – оборона Брестской крепости, Москвы, Сталинграда, в полном соответствии с официальной доктриной, согласно которой Советский Союз был жертвой агрессии и вел оборонительную войну. Теперь все чаще воспевают подвиги наступательные. Опять же, строительство макета, как и всего парка «Патриот», позволит освоить дополнительные бюджетные средства, которых многим в последнее время перестало хватать.
А уж военная игра, проведенная на макете Рейхстага, может получиться очень даже эффектной, если это действо хорошо поставить и показать по всем телеканалам. Юнармейцы, наряженные в новенькие гимнастерки, пошитые, опять-таки, за счет бюджета, получат массу удовольствия. Но пройдет не так много лет, и все забудется. Следующий министр обороны, посетив однажды парк «Патриот», и поглядев на странное сооружение, спросит: «Что это?» таким голосом, что уже на следующий день это будет спешно разобрано, а потраченные на возведение миллионы (хорошо, если не миллиарды) списаны в убыток. И юнармейцев отправят тренироваться в другие места, более подходящие с точки зрения современного военного дела. Если, конечно, взрослые раньше не доиграются до настоящей войны.
