...Гобелены уже заняли свои места, осталось навести последний лоск: Эгил Розенбергс проходится по своим работам щеткой, удаляя пыль, руководит установкой света, прикрепляет названия. Признается — на лиепайскую выставку привез почти то же самое, что было выставлено год назад в концертном зале Cēsis. Однако идея выставки родилась больше года назад именно в Лиепае: «Я был тут на концерте Марины Ребеки и решил, что именно здесь — правильное место для выставки гобеленов с точки зрения архитектуры.
Гобеленам нужны простор и свет,
в таком пространстве их можно показать лучше всего. Поделился идеей с Инесе Загорской из концертного зала Cēsis, и она предложила сделать выставку там. Теперь и в Лиепаю выставку привез, здесь работы последних десяти лет на разные темы».
Одна из главных тем выставки — «Знаки на песке». Она занимает мастера с 90-х годов и он возвращается к ней постоянно: «Море настолько вдохновляет и восхищает, оно всегда разное, ты приходишь к нему снова и снова, и каждый раз, в любое время года и в любую погоду, оно опять подсказывает тебе тему. Море всегда эмоциональное, а для визуального искусства, в том числе и гобеленов, эмоции очень важны».
Одна из его любимых работ этой серии тоже представлена — это отражение луны в темном ночном море. Благодаря вплетенным металлическим нитям гобелен слегка мерцает, и зрелище получается завораживающее.
Еще одна тема — «Ангелы и маски», она родилась после путешествия в Мексику. Именно тогда появился интерес к древним цивилизациям, значению и чертам разных культур, ценностям их искусства, причем не только Латинской Америки, но и древних Египта, Греции, Рима. Мастер считает, что
у людей всех этих цивилизаций было желание превратиться в нечто другое, найти другой образ, изменить себя. «Но это не карнавал, это внутренняя потребность человека.
И в это мне тоже захотелось углубиться», — поясняет Розенбергсс. Гобелены, выполненные в стилистике древних майя, хороши несказанно и притягивают внимание зрителя.
Представлены в экспозиции и гобелены, созданные под впечатлением Парижа. Есть тут и цикл «Шрамы» — в этих работах зритель сразу опознает наскальную живопись. По мнению мастера,
рисунки на стенах пещер, оставленные предками современных людей — своеобразные шрамы на лике земли, и можно задуматься и о душевных шрамах, и об отпечатках событий истории и культуры.
Эгил Розенбергс говорит — то, что актуально для него и дает некий импульс, он хочет показать зрителю через себя, свои впечатления: «Потому и название выставки — «Рефлексии», речь идет о какой-то идее, которая меня захватила и я предлагаю зрителю свою интерпретацию».
Микросхема в центре
— Сейчас я начал работать над своей новой выставкой, которая будет в 2018 году. Там будет совершенно новая тема, раньше склонялся к названию «Конверсия», теперь больше нравится «Магнитный резонанс». Вроде понятие и знакомое, но сколько в нем внутреннего смысла! В новых работах буду использовать только современные материалы — никакой шерсти, только полипропилен, полиэстер, капрон, магнитофонные и видеомагнитофонные ленты. Отсюда и название. Материал, который был так характерен для моего времени, уходит, теперь совсем другие информационные носители. И мне хочется сохранить его в орнаментальном виде.
Когда-то были классицизм, барокко, другие стили, а что характерно для нашего времени? Эти знаки времени я сейчас и ищу.
Новая выставка станет отражением современной электронной среды и ее стремительного развития. На этой выставке есть и эскизы будущих работ, — рассказал Эгил Розенбергс.
Как создаются гобелены
Станок у Эгила особенный — шириной в 2,7 метра. На нем можно создавать работы неограниченной длины. Для каждой мастер делает множество эскизов, иногда до 20-ти, оценивает — какой достоин станка. Идеи не пропадают, и когда автор принимает решение, то остается решить технические вопросы — подобрать нити и расцветки. Бывает, что уже в процессе работы охватывают сомнения — может, надо было выбрать другой тон?. Тогда нужно на денек-другой отойти от станка, и вернуться со свежим взглядом. Мастер говорит, что, как правило, убеждается в напрасности сомнений и продолжает работу.
На создание одного гобелена уходит в среднем три месяца:
«Иногда бывает, что работаешь неделями каждый день, потом на неделю можешь сделать паузу. Это творчество, тут нет регулярности. Мне нравится с утра раскачаться, зарядиться энергией нового дня и, когда готов, садиться за станок. Это такое удовольствие, что не замечаешь, как часы бегут, и уже наступил поздний вечер».
Без поддержки...
Мастер говорит, что в текстильном искусстве Латвии сейчас ситуация неоднозначная. В 70-80-е годы был достигнут достаточно высокий уровень, тогда работа велась интенсивно, художники были заинтересованы показывать свои произведения. В 90-е и «нулевые» всё поутихло, и интерес общественности основательно снизился. Сейчас каждый — сам за себя. Нет поддержки со стороны государства, нет заказа — и это, по мнению мастера, самая большая проблема. Ведь
гобелены — вполне монументальный вид искусства, и заказ на них нужен. И сейчас это тот камень преткновения, который мешает развитию жанра.
... без подготовки,..
Эгил Розенбергс отдает дань и 3D-объектам — говорит, что гобелен все же задает определенные рамки, а ему, как художнику, хочется импровизировать. Очень благоприятная среда для этого — пластические объекты, к которым он обращается уже лет двадцать. Только что в Civita Nova завершилась выставка современного латвийского искусства, и среди ее экспонатов как раз и был один такой «пластический объект» Розенбергса — крупноячеистый металлический каркас, произвольно обвитый канатами. Называлось это произведение «Письмо моряка девушке».
Розенбергс говорит, что на каждой выставке эти объекты особенные, никогда не повторяются, и в каждом помещении их можно сделать иначе. Это импровизация. На создание такого объекта уходит дня два. После очередной выставки все убирается, и составные части хранятся в мешках — до следующей выставки.
...но с духовным идеалом
Искусство гобелена весьма древнее, а родилось когда-то с вполне утилитарной целью — холодные стены старинных каменных замков надо было как-то утеплять. На вопрос, есть ли у него любимый старинный гобелен, Эгил отвечает моментально: «Да, «Дама и единорог» в парижском музее Клюни. Это нечто особенное, и в той сфере, в которой я стараюсь себя проявить — символ и вершина искусства. Всегда, когда бываю в Париже, обязательно туда прихожу и любуюсь.
Для меня это — как прийти в церковь к своему духовному идеалу».
P.S. О гендере в искусстве гобелена
Когда-то ткачество (как, кстати, и вязание) придумали мужчины, потом — и тому есть экономические и геополитические причины — оно стало женским занятием. То же произошло и с гобеленами, напоминает мастер: раньше во Франции их создавали мужчины, но мировые войны привели к тому, что женщины сменили мужчин за ткацкими станками. Эгил Розенбергс уверяет, что не чувствует какого-то разделения на мужское/женское в искусстве гобелена, «текстиль — это мой материал, он мне ближе, в нем я могу реализовать свои идеи». Но физически создание гобеленов — тяжелей, чем обычное ткачество. Некоторые готовые работы Эгила одному человеку не поднять!
«Мне нравится сравнивать искусство создания гобеленов со скульптурой или игрой на рояле — во всех этих сферах нет никакой разницы между мужчинами и женщинами. Есть женщины-скульпторы, которые виртуозно работают с такими «мужскими» материалами, как камень и бронза. Каждый творец занимается тем, к чему лежит душа», — убежден Эгил Розенбергс.
Выставка гобеленов Эгила Розенбергса «Рефлексии» открыта в лиепайском концертном зале «Большой янтарь» до 23 марта.