Илья Козин: матч в биполярный футбол — Минздрав против журналистов

У системы ухода за психиатрическими пациентами — налицо явные признаки биполярного расстройства, когда кажущиеся эйфория и дружелюбие сочетаются с депрессией и враждебностью. Похоже, что в ответственных за этот уход структурах биполярная «непродуктивная мания» — профессиональное заболевание, поразившее не просто множество людей — систему в целом. Причем, как лично мне показалось,

сами бюрократы не просто не понимают — даже не догадываются — насколько тяжело больна система.

У нее, системы, исчезла всякая связь с реальностью. Она, как оказалось, не способна дать вразумительные ответы на очень важные, но очень простые вопросы:

Как пациенты приживаются в обществе после лечения в стационаре?

Следит ли кто-нибудь, чтобы эти люди принимали лекарства?

Что будет, когда начнется так называемая деинституционализация — перевод пациентов, сейчас находящихся в клиниках, на амбулаторный режим с проживанием в так называемых «домах на полпути» или групповых квартирах?

Нас, участников проекта, интересовала и статистика. Ее мы надеялись добыть в Министерстве здравоохранения. Некий чиновник любезно ответил, что необходимой нам информации  — например, сколько пациентов направили на принудительное лечение за 10 лет — у ведомства нет. Но она, «скорее всего», есть у Рижского центра психиатрии и наркологии, что на ул. Твайку.  Туда мы и обратились. «На Твайку» ответили, что располагают данными только о «своих» пациентах, но ни за что их не предоставят.

Пришлось запрашивать сведения у каждой больницы в отдельности. Всего таких заведений в Латвии 7. И вопросов у нас тоже было 7. 

«На Твайку» нас попытались отшить ссылкой на закон о защите личных данных физических лиц. Откровенная попытка обвести нас вокруг пальца — мы не требовали чувствительных сведений вроде имен и персональных кодов — только лишь голые цифры. И все же персонал больницы  убедить не удалось.

Пластинку формальных и навязчиво одинаковых отговорок заело.

Зато отзывчивыми оказались, напротив, врачи Даугавпилской неврологической больницы. Ответ еще одного учреждения поразил наглостью, которая была бы характерной для пятилетнего мальчика-обжоры. Представитель этой больницы, мало того, что забраковала наши вопросы, так еще и выразила недовольство — как это мы посмели не предложить гонорар за то, что ей придется напрягаться, проводя целые дни в архиве в поисках информации? У остальных больниц пришлось констатировать расстройство коммуникации: они не ответили на запросы вообще ничего.

Уже централизовано, через Минздрав, мы обратились во все 7  медучреждений. Одним разом семерых, думали мы, наивные.

У чиновников Минздрава, казалось, крылья за спиной отрастают, когда они почти что с религиозным восторгом в глазах клялись, что соберут для нас информацию.

Заручившись обещанием, если вопросы окажутся неясными, связаться с нами, чтобы мы могли уточнить свои пожелания, мы принялись ждать. Видимо, тут

бюрократическая подавленность возобладала над служебной эйфорией.

После сотни звонков нам все-таки выслали ответ — всего 2 листочка, зато на официальном бланке. Сам госсекретарь подписал, подумать только!  На первом листе — таблица: общее число случаев принудительного лечения за 10 лет. На втором — объяснение:  остальных

запрашиваемых нами сведений у министерства нет, потому что министерство их не собирает, а не собирает потому, что не обязано собирать.

Я ощутил себя, словно на футбольном поле. Вот только

я был не игроком, а мячиком, который пинали то Минздрав, то больница на Твайка, то к одним воротам, то к другим.

По правилам традиционного футбола наша команда проиграла с разгромным счетом 1:7 в пользу министерства — если за голы считать ответы на вопросы. Однако в журналистике все-таки другие правила и 6 оставшихся вопросов нам сказали больше, чем возможные ответы на них.

Латвийская система ухода за несчастными, которые из-за своего состояния могут быть склонны к агрессии, настолько раздроблена и плохо управляема, что после выхода из лечебниц эти люди фактически оставляются на произвол судьбы.

Справедливости ради надо сказать, что к концу проекта выяснилось — система начала немного шевелиться и решать некоторые проблемы. Но пока чиновники будут сидеть в кабинетах, бесконечно планируя все новые и новые поправки к законам; пока эти поправки пройдут через такой же медлительный процесс утверждения в парламенте; пока начнут применяться на практике —  

реальной помощи реальные люди не дождутся.

И Анна Юрьевна может вновь пострадать от руки своей дочери Марии.