Аня и Ксюша сдают на гражданство. Подготовка к экзаменам

Ксения, готовилась только к экзамену по истории Латвии

134 вопроса экзамена натурализации являются, по сути, основными темами школьного курса по истории Латвии, с вкраплениями предмета «Социальные знания и история культуры». Так как я родилась в Латвии и здесь же ходила в школу, то этот курс я в свое время освоила. И, наверное, даже весьма неплохо: история была, пожалуй что, единственным предметом, по которому у меня были неизменно хорошие оценки. Поэтому в этой части процесса натурализации меня смутила не сложность задачи, а кое-что другое.

По закону от всех проверок при получении гражданства освобождаются те жители Латвии, которые хотя бы половину школьной программы изучали в латышской школе, на латышском языке. В те времена, когда не было билингвального образования и единых централизованных экзаменов, это казалось логичным. В 2004 году пришел министр Карлис Шадурскис — завершать внедрение билингвального образования в школах нацменьшинств. Спустя 12 лет, в 2016 году, Центр госязыка не мог нарадоваться результатам реформы, так как теперь абсолютное большинство молодых представителей нацменьшинств знают латышский. В наши дни

и экзамен по нему,  и стандарты образования в целом — едины для всех школ, меньшинственных и латышских. Государственный центр содержания образования подтвердил, что содержание школьной программы по истории во всех школах одинаково, а эффективность преподавания зависит от профессиональности педагога, а не языка обучения.

Помимо прочего, учитель в любой школе и на любом языке должен воспитывать в детях «осознание национальной идентичности и государственности, лояльность Латвийскому государству, Конституции и патриотизм». Так записано в рекомендациях по воспитанию учеников. Любая попытка педагога призывать учеников, например, основать собственную «народную республику», или любое другое проявление нелояльности Латвии, может закончиться не только встречей с таинственной Полицией безопасности, но и увольнением. Об этом не так давно позаботился тот же господин Шадурскис.

Тем не менее,

получается, что с точки зрения закона о гражданстве, в латышских школах воспитывают лучших, более правильных, патриотов, чем в школах нацменьшинств.

Сразу возникает вопрос: зачем же тогда Министерство образования вообще возится с нацменьшинствами, интегрирует их, то так, то сяк, если из маленького заплаканного нацменьшинства на линейке первого сентября за последующие 12 лет обучения всё равно не вырастает полноценный гражданин Латвии? Конечно, семья тоже играет не последнюю роль в формировании взглядов ребёнка, но мысль о том, что каждая русскоязычная семья с малых лет прививает своим детям ненависть к Латвии, попахивает паранойей. Получается, что либо наши законодатели недооценивают старания учителей и Министерства образования, либо закон о гражданстве необратимо устарел.

Это различие действительно является косвенной дискриминацией и может быть основанием для подачи иска в Конституционный суд Латвии, заметил в переписке со мной правозащитник и юридический советник при Европейском парламенте Алексей Димитров.

Омбудсмен Юрис Янсонс же признался, что лично он закон о гражданстве с этой точки зрения не изучал и, чтобы делать какие-либо выводы, необходимо проанализировать содержание образования.

Я, может, и сама бы пошла жаловаться в Конституционный суд — однако на тот момент я уже выбрала другой путь получения гражданства. Поэтому отодвинула в сторону нарастающее возмущение и открыла учебник по истории. Учебник найти было несложно — на Латвийском радио есть небольшая библиотека, где обнаружилось  первое издание «Основных вопросов по истории Латвии». Так как книга небольшая и написана несложным языком, она отлично подходит для того, чтобы освежить память. Я допускаю, что она есть в любой городской библиотеке, но можно обойтись и без нее.

Ответы на вопросы можно найти в Интернете — в Википедии на латышском и на различных сайтах.

Например, на сайте того самого Суда Сатверсме доступен полный текст конституции Латвии (там же, кстати, есть и русский перевод). Текст гимна Латвии тоже можно найти в Интернете, а на Youtube есть прекрасная запись гимна с Праздника песни и танца, которой можно подпевать и не чувствовать себя одиноким. На подготовку к экзамену у меня ушла неделя, за учебники я садилась после работы, на какой час-другой. Если бы я учила всё с нуля, то, скорее всего, готовилась бы где-то две недели — вопросы охватывают основные события в Латвии начиная со времен, когда Балтию населяла лишь кучка враждующих племен.

Могу только добавить, что список вопросов можно попросить у сотрудников УДГМ — иногда они забывают его выдать при приеме заявления.

Анна, готовилась к экзаменам по латышскому и по истории Латвии

В отличие от Ксении, помимо истории мне нужно было сдать еще и экзамен по языку. Я было обрадовалась — наконец-то подтяну грамматику! Но не все пошло так гладко — и в результате я не готовилась к этому экзамену вообще. При виде таблиц спряжений глаголов и склонений существительных меня начинало подташнивать, сковывало от одной мысли, что мне нужно засесть за материалы. И это при том, что латышский язык, его поэтичность и звучание, мне очень нравятся.

В тот момент, с одной стороны, хотелось доказать себе, что моя постепенная интеграция дала плоды настолько, что я могу сдать этот экзамен без подготовки.

С другой стороны,

нежелание готовиться к экзамену было результатом жалости к самой себе и глубоко затаившейся обиды.

В 2015 году в Риге вышло исследование бакалавров антропологии Латвийского университета Мары Лайзане, Айвиты Пурини и Илзе Милейко под названием «Принадлежность Латвии и идентичность учеников школ нацменьшинств».

Оказалось, что школьники в образовательных учреждениях нацменьшинств чувствуют свою принадлежность к Латвии, ее земле, природе, родному городу. Они не считают себя «русскими», а идентифицируют себя как «русскоязычные латвийцы». И политическая жизнь их совсем не интересует.

Тесные связи нацменьшинств с латышами чаще всего наблюдаются в регионах, а не в столице — и они обеспечивают более «нюансированное суждение о латышах» со стороны русскоязычных: меньше стереотипов, больше личностного опыта и позитивной оценки.

Я могу полностью подписаться под этим выводом. В один момент я решила, что не хочу быть вечным студентом и стала активно искать работу. И нашла - это был мой первый латышский коллектив. Я попала в другой мир и, надо сказать, что он мне понравился. Впервые

мне встретились люди, у которых не было чувства потерянности и отчужденности от политических и социальных процессов, характерного для русскоязычных коллективов, в которых я бывала раньше.

Но эта отчужденность проявлялась русскоязычными не всегда.

В 2004 году Карлис Шадурскис поставил русскоязычных перед фактом реформы русских школ. Помню,

я тоже с большим удовольствием пропускала уроки, распевала «Черный Карлис», даже не особо понимая, что имеется в виду. А сейчас, в 2016 году, скажу непопулярную вещь — решение ввести билингвальное образование было очень неплохим.

«Результаты этой школьной политики есть. Знание латышского языка среди молодых русскоязычных — это не проблема. Проблема в другом — хотят ли они его использовать и общаться на нем. А это уже вопрос не языка, а вопрос взаимодействия между государством и русскоязычной частью населения (...)

Как показали последующие исследования — главным образом возражали не столько против содержания [реформы] (...) — сколько против того, как реформа проводилась. Пришел господин Шадурскис и заявил: «Будет так, как мы сказали! И никаких гвоздей!» Это и была главная проблема»,  — размышлял в разговоре со мной политолог Юрис Розенвалдс.

Вопрос,  думает он, не столько в (не)знании государственного языка, сколько во взаимном недоверии.

Это недоверие между двумя этническими группами усилилось в 2012 году, во время голосования за русский язык в качестве второго государственного.

Помню, когда проходил референдум, мне не было понятно, зачем нужна эта вакханалия. Я видела манипуляцию со стороны определенных политических сил. Став старше, поняла — многие русскоязычные не совсем имели в виду то, что они действительно хотели выиграть голосование.

Это скорее была реакция, выплеснутое раздражение на свои потерянность и ощущение бесправности.

«Это такой вопрос, который, наверное объединил всех русскоязычных по многим причинам (...) Политика государства абсолютно неправильна, [политики] игнорируют чаяния, нужды и вообще не коммуницируют с русскоязычным обществом (...) Это было [помимо прочего] протестное голосование  (...)

у многих была такая эйфория —мы мобилизовались первый раз вокруг какой-то идеи (...)»,

— заметил по телефону политолог Андрей Бердников.

Немногие готовы признать, что русские пережили определенную травму в девяностые, заметил он. Конечно, здесь никто не сравнивает эту травму со сталинскими репрессиями или русификацией Латвии во времена СССР. Но, по словам Розенвалдса, в Латвии в 1990-х годах по отношению к русскоязычным гайки закручивали даже сильнее, чем в других странах Балтии. И это — результат именно повальной русификации в советский период.

Таким образом, складывается следующая картина.

Латышское общество и латвийское государство, обиженное, по совершенно понятным причинам, на эпоху СССР, начинают «закручивать гайки» после восстановления независимости Латвии. Обижая тем самым, по другим, но тоже совершенно понятным, причинам, нацменьшинства.

Взаимные обиды ведут к отсутствию коммуникации и ярко выраженному недоверию обеих сторон.

Мне кажется (и это хорошо видно и по моей панике перед подготовкой к экзамену по латышскому),

поиск виноватого и жалость к себе, любимой, не ведут ни к чему путному. Сами того не замечая, в своих обидах на прошлое, которое прошло (каламбур — намеренный ), мы травмируем других и в результате расстраиваемся сами.

Вот и

мое нежелание готовиться к латышскому — было последним пределом, результатам всех несущественных обид и страхом перед действием вместо бесконечных рассуждений на кухне.

Поняв все это, к экзамену по истории я уже готовилась, как нормальный и сознательный человек.

Чему я крайне рада.

* * *

Наш следующий шаг — собственно экзамен на гражданство, который каждая из нас пыталась сдать как минимум один раз до этого. В случае успеха для нас откроются ранее невиданные уровни процесса натурализации. Об этом мы расскажем уже совсем скоро.