Слова «Я не голубчик, я — Поэт!» он сказал там же, в Москве 1995-го, за полчаса до начала вечера — при ситуации совершенно необыкновенной.
Это был вечер в честь его дня рождения, для которого специально для этого арендовали большую аудиторию Политехнического института. Всю Москву тогда оклеили афишами с призывной надписью: «Евтушенко снова в Политехническом!» (именно там в 60-е находилась излюбленная сцена молодых поэтов). В центре афиши — изумительное фото мечтательного юбиляра. К тому времени Евгений Александрович жил и работал (преподавал) в США уже четыре года.
Так что неудивительно, что событие в Политехническом вызвало неимоверный ажиотаж. Билеты были раскуплены за неделю до вечера. За час до начала у входа в институт собралась взволнованная толпа человек эдак в 150. Стоял гул. Сияло солнце. Четыре охранника-шкафа потели — тормозили прессу. Бедная Кира Григорьева (в то время очень популярная тележурналистка) требовала: "Пустите Общественное Российское Телевидение!" (не пустили).
Это Москва: там ломали двери, чтобы попасть! Когда прибыл именинник, подступиться к нему было невозможно. Старушки умоляли: «Голубчик, попроси, чтобы нас впустили!» И вот тут Евтушенко (в цветастой кепочке) ласково ответил: «Я не голубчик, я — Поэт!» Было очень жарко... И я прорвался — не помню как (победила молодость?). Сидел на ступеньке.
На вечере Евтушенко представлял «Антологию русской поэзии» (потрясающий двухтомник за 50 долларов, большие по тем временам для пост-совесткого пространства деньги). И — брошюрку собственных стихов «Поздние строфы». То и другое — с автографом виновника торжества. Поэт не изменился с годами. На сцену вышел в умопомрачительной рубашке вызывающе желтого окраса с разноцветными узорами по контуру.
Сразу встал на трибуну (антураж неповторимый!). Озорно выкрикнул: «Я все пестрое люблю! Потому что детство у меня было черно-белое». С обаятельным детским упреком кинул в зал фразу: «До чего меня довели... Книжечку свою издаю на собственные средства». Глаза творца блестели азартом. Стихи Евгений Александрович читал все также притягательно необычно: Цветаеву, как Маяковского и наоборот (но с неподдельной искренностью).
Это был спектакль-импровизация. Евгений Александрович самоотверженно играл четыре часа подряд (с перерывом в полчаса)! Вечер не испортил даже поэт-хулиган, всполошивший на три минуты творческую публику выкриками: «Тихо! Я — Александр Бленнер! Моя мама хочет спать!» Фраза повторилась раз 20. Евгений Александрович, надо сказать, несколько растерялся.
Но сперва он, как танцор-премьер подхватывает балерину, ухватил фразу и продолжил ее: «А вы знаете, хорошая поэзия способствует здоровому сну...» Потом: «Не кричите, маму разбудите...» А потом сдался: «Ваш рефрен явно затянулся...» Хулигана в конце концов вывели. И после этого, стоя на трибуне, Евтушенко обличал, страдал, смеялся, загадочно молчал, восторженно кричал. Кокетничал («Ах, не напоминайте, сколько мне лет...»).
Если такое неповторимое представление впечатляло в 1995-м, можно представить себе, как оно потрясало в шестидесятых, одним из символом которых поэт является.
ДЕТАЛЬ
Будучи в мае 2010-го в Риге, Евгений Александрович сразу упомянул о своих латышских корнях. «Я же по дедушке-латышу Гангнус!»
Отец поэта Александр Рудольфович Гангнус был наполовину немцем, наполовину латышом. Кроме того, связывает Евтушенко с Латвией и то, что еще в советские годы он стал единственным русским, ставшим лауреатом литературной премии имени Райниса.
«Это самое запоминающееся творческое событие в «Осе» за все 12 лет его существования, — рассказал мне художественный руководитель театра Игорь Куликов. — Мы тогда играли на пятом этаже «Неллии» его поэтический спектакль, как вдруг в зал вошел... Евтушенко. Мы даже и не мечтали его пригласить к нам — Задорнов привел. Причем, Евтушенко все же дошел по крутой лестнице до нашего пятого этажа, хотя у него уже тогда серьезно болели ноги, а лифта не было. Пришел и сел почему-то не на стул, а на ступеньку.
Как известно, поэты и артисты читают стихи по-разному. Поэты обычно на ритм налегают, а артисты на смысл, хотя лучше всего делать и то, и другое. И были такие паузы и Евтушенко, улыбаясь, стал подсказывать из зала собственные строчки. Дальше все завертелось как-то необычно, он перестал подсказывать и после спектакля всех обнимал. Ну, о том, как он меня обнимал в Москве, рассказывать не буду…
Ну хорошо, уговорил... Там ситуация такая произошла. Организаторы что-то напутали и Евгений Александрович на меня даже накричал. Хотя я, в принципе, совершенно невиновный был. Но я молчал. Потом пришел Михаил Николаевич Задорнов и сказал: «Что ты на него орешь, он ведь не виноват…» Тогда Евтушенко меня обнял. По-настоящему. Причем, он же очень высокий, так что я просто в охапку к нему попал. Ну и… потом великий поэт долго передо мной извинялся».
ДОСЛОВНО
- Раймонд Паулс: «Когда мы создавали альбом «Дай Бог», Евгений мне присылал письма. У меня же дома никакой особенной электроники нет, Интернетом не пользуюсь. И мне особенно приятно, что он писал на полях текстов, это были такие замечания для меня, очень красиво написанные. Только Евгений так красиво может, никто другой... Мы исполняли эту программу и в Сигулде, думали даже на латышский перевести, чтобы ни у кого не было проблем. Но пели все-таки на русском, потому что перевести стихи Евтушенко очень трудно, да и не надо».
- Интарс Бусулис: «Ох, мне вообще очень жаль, когда уходят титаны... Но на сей раз грущу по особенному... Ушел из жизни Евгений Евтушенко, человек, который мою сущность сделал лучше!»
Был гостем «Новой волны», выходил на сцену «Дзинтари» — благодаря знакомству с Раймондом Паулсом, с которым написал не так уж и мало песен. Одна из самых знаменитых — «Дай Бог». В 2010-м даже записал в Риге одноименный диск совместных произведений, который исполнил Интар Бусулис. Прежняя песня двух классиков «Я люблю тебя больше жизни» именно сейчас, в исполнении Бусулисом, стала хитом.
Тогда были концерты в Национальной опере и Национальном театре, автор присутствовал. Евтушенко встречался с журналистами в мае 2010-го в отеле «Ридзене». Говорил хорошие слова о Бусулисе: «Сейчас такая голимая попса, а вот Интар совсем не оттуда, совсем... Он такой чистый и доходчивый! И у него очаровательный акцент, я в восторге от этого!»
А как он читал там на прощание стихи любимого Бориса Пастернака! Читал рядом с сидящими Паулсом и Бусулисом. А потом — медленно и страстно читал стихотворение памяти погибших журналистов «Свинцовый гонорар», глядя каждому из присутствующих журналистов (было человек 20), по очереди, в глаза. Он был артист в лучшем понимании этого слова! Глаза у него были азартные — наверное, до конца.
Хотя финал оказался у него трудным — в возрасте 82 лет после неудачной операции отняли часть ноги. Но творческие вечера не отменял. Супруга поэта сказала, что он ушел во сне, мирно. Похоронен будет в Переделкино.
Жаль, что Маэстро Паулс и его великий друг так и не успели осуществить на сцене Рижского русского театра мюзикл на текст поэмы «Коррида». Впрочем, Евтушенко, вписавший свое имя в историю русской литературы на очень долгие годы (может, и на века) успел за свои 84 года очень и очень многое...