У Медведева, кстати, и охраны особой не было в тот момент, если не считать трех верзил с рацией в руках и микрофоном в ушах. Прошло еще минут десять. После флэш-интервью одному из центральных телевизионных каналов Медведев, который наяву показался чуть ли не карликом (рост второго лица российского государства — 162 см, даже Диего Марадона на 3 самнтимерта выше, а малыш Лионель Месси так и вовсе на семь), сам сел за руль черного джипа и укатил в неизвестном направлении в сопровождении скромного кортежа. Скорее всего — в свою сочинскую резиденцию. В одной линейке воспоминаний — оперативный звонок в Россию тогдашнего президента Латвии Андриса Берзиньша, нашему пилоту Оскару Мелбардису, и, разумеется, поздравления от первого лица с «серебром», потом грандиозная церемония закрытия и возвращение в Ригу на чартере. Еще одна олимпийская страничка перевернута.
Именно Сочи, именно события февраля 2014 года... Хотя, казалось бы, с Экманисом, который сегодня является генеральным секретарем Латвийской федерации бобслея и скелетона, мы говорим при встрече о чем угодно, но тема сочинской Олимпиады стала дежурной. Потому что, наверное, есть что обсудить с ним даже спустя два с лишним года. Темы, кстати, в каком-то роде даже конспирологические. Но Экманис, уж поверьте, знает, о чем (не)говорит.
Обладатель первой олимпийской медали и первой медали мирового первенства в истории советского бобслея, участник четырех Зимних игр, сам экс-пилот, вдобавок, что логично — заслуженный мастер спорта СССР, он не устает повторять:
«Нас интересует прежде всего «золото». Золотые медали Олимпийских игр у бобслеистов — моя мечта».
И Экманис точно не успокоится, пока эта задача не будет решена. И это не больное воображение или желание выдать желаемое за действительное. С нынешним составом в сборной Латвии олимпийское золото — это реальность. Другое дело, все ли будет честно на предстоящих в южнокорейском Пхенчхане играх.
— Во время той Олимпиады вас чуть было не выгнали с трассы, так ведь?
— Ну, не так все страшно было. Выгнать меня было нереально. Просто я ходил по техническому парку, общался с коллегами и фотографировал. Я очень любознательный, в том, что касается бобслея. Россиянам почему-то это не понравилось.
— Наверное, было что скрывать?
— Шпионаж в нашем деле — вещь обыденная. Как-никак — это технический вид спорта, в котором на каждом шагу применяются современнейшие технологии. Немцы тут лидеры, но и другие страны стараются не отставать. Мы же и для одних, и для других — конкуренты. Отсюда и такая болезненная реакция.
— Не было обидно?
— Да я привык к таким вещам.
— Но хоть что-то вы подметили для себя любопытное?
— Много что. Не хочу вдаваться в подробности. Я понимаю россиян, для которых Олимпиада в Сочи была уникальным шансом доказать, что они сильнейшие. Для них золотая медаль в состязаниях экипажей-четверок было делом принципа. И они эту задачу решили — Зубков опередил наш экипаж по итогам четырех попыток на 0,09 секунды. Каким способом — пусть останется на их совести.
— Значит вы что-то увидели…
— Лазерная обработка полозьев... Да ладно, чего кулаками махать после драки.
— Но ведь история может повториться на следующей Олимпиаде 2018 года. Разве не так?
— Со сборной России — точно нет. У них сейчас там бардак в федерации.
— Не знаю, что там в Сочи было с бобслеем, но победа российского скелетониста Александра Третьякова была очень странной. Прежде всего время разгона — четыре попытки и четыре идентичных времени. Такого не бывает. В результате наш Мартинс Дукурс остался снова вторым, как и в 2010-м в Ванкувере.
— В Сочи я разговаривал с одним большим человеком из компании, которая предоставляет секундомеры. И он пообещал мне, что в Пхенчхане все будет честно. Увы, он умер не так давно… А что касается братьев Дукурсов, вот все говорят — в скелетоне слабая конкуренция, что это вообще за вид спорта. Но я одно могу сказать —
вы даже не представляете, как много работают братья Дукурсы.
Это фантастика. Это те спортсмены, у которых все могут поучиться — они думают на три-четыре года вперед, они находятся в постоянном поиске оптимальных технических решений, они ко всему подходят творчески. Вот вы возьмите
скелетон и бобслей — по сути, это спуск с горы. И это большой кайф. Но кайф — это лишь один процент от всего процесса. В остальном это сплошной труд. И все ради того, чтобы поймать этот кайф, получить наслаждение.
— В последний день Олимпиады вы оказались рядом с премьер-министром России Дмитрием Медведевым. Я видел — вы о чем-то говорили. О чем?
— В нашем разговоре не было какой-то тайны. Я просто старался ему разъяснить нюансы бобслея. Скажем так — просвещал, комментировал. Он же был не в курсе.
Не волнуйтесь, Абрене я не отбивал.
— Когда шли решающие заезды, Медведев стоял возле ограждения рядом с вами и президентом нашей федерации Янисом Колсом. Сначала радовались наши в желтых куртках, и Медведев смотрел на вас как-то удивленно. Потом, когда пришла пора Зубкова, чуть ли не прыгал от счастья уже Медведев. Потом члены нашей делегации наперебой старались первыми поздравить Медведева с победой российской четверки…
— Нормальная такая реакция. Я еще тогда его благодарил за прекрасно организованные Игры. Это было по-настоящему мощно.
— Но вы были на самом деле очень расстроены. Я же помню, что вы мне тогда сказали в интервью: «Знаете, именно мы чемпионы. И в двойках, и в четверках. Так и напишите. Понимайте, как хотите. Но я убежден, что чемпионами здесь стали мы».
— Это было сказано уже после награждения. Давайте это суждение я оставлю без комментариев.
— Между прочим, тогда чуть было не проговорился и старший тренер сборной Латвии Сандис Прусис. Я запомнил его слова — он намекал на не совсем чистую работу конкурентов с инвентарем.
— Предлагаю сменить тему.
— Согласен. Больше о Сочи не слова... Последний на сей счет вопрос, ну очень простой — если бы та Олимпиада проводилась не в России, наша четверка смогла бы взять золотые медали?
— Думаю, что да. Смогла бы.
— Латвийский бобслей сейчас на волне, и с этим спорить бессмысленно. Достаточно взглянуть на общий зачет Кубка мира, на результаты чемпионатов мира и Европы. Все как будто ясно. Вот и первая олимпийская медаль у нас уже есть. Причем за «номером один» Оскара Мелбардиса подтягиваются и остальные — квартеты Оскара Киберманиса и Угиса Жалимса. Так что нет ничего удивительного в этом, что сейчас о бобслее говорят все и все восхищаются. Это случайность или все же закономерность?
— Если вы думаете, что все произошло в одно мгновение, то это неверно. Я скажу словами одного мультипликационного героя: «Мы строили, строили и наконец-то построили». Чтобы выйти на ведущие позиции в мире, была проделана огромная работа. У нас выстроена четкая система, которая приносит свои плоды. Никаких чудес здесь нет. Ну, и не забывайте — у нас от советского прошлого осталась трасса в Сигулде.
— Не будь у нас такой трассы...
— Думаю, никакого бобслея сейчас в Латвии не было бы.
— Так категорически?
— Ну ладно, кто-то, может быть, и боролся бы за десятку. Но не более того. Если есть трасса, то глупо было бы ее не использовать.
— В советское время в Латвии было много бобслеистов?
— Не поверите — около 100 человек. «Варпа», «Динамо», «Трудовые резервы»... Все стремились пробиться в сборную, выезжать за границу и получать суточные. Конкуренция была высочайшей, и как раз через спорт можно было посмотреть мир. Это сейчас — купил билет и полетел. А раньше об этом мы только мечтали.
— Мне кажется, что у жителей Латвии есть тяга к бобслею на генетическом уровне. Я прав?
— Потому что есть крестьянская жилка. Нужна природная мощь. Не секрет, что
в основном наша команда формируется из ребят из регионов. А это особое воспитание, ранее приучение к тяжелому труду, к дисциплине. У всех практически одинаковые истории: помогали родителям в хозяйстве, тяжелый труд, крестьянская закалка...
Ну, вы меня понимаете — это закаливает и характер, и дух.
— Вся история с Оскаром Мелбардисом какая-то удивительная. Ведь в 2008 году он был еще разгоняющим у Яниса Минина, когда становился чемпионом Европы. Сейчас он ведущий пилот. Как удалось воспитать такого универсала?
— Можно сказать, что с ним нам просто повезло. У него были все задатки. Он чертовски талантлив. Мы только помогли ему развить все его способности. И я скажу так — он обогнал время. Стать за четыре года олимпийским призером — это большое дело.
— Ваш взгляд в будущее — сколько лет продлится такое положение?
— Надеюсь, так будет еще долго. Ведь у нас есть не только Мелбардис. Есть еще пилот Оскар Киберманис, с которым мы также связываем большие надежды. Есть Угис Жалимс, которые не сказал еще своего слова.
— Мы называем пилотов. Но ведь роль разгоняющих тоже трудно переоценить?
— Без них ничего нельзя сделать. С разгоняющими у нас и в самом деле проблемы.
— Да ладно… Когда такое было?
— Каждый год наша федерация проводит набор молодых парней, бывших спортсменов — в том числе, чтобы сформировать новые команды. При таких отборах мы и стараемся найти самородков, силачей, которые могли бы войти в состав сборной Латвии. Но с каждым годом их все меньше и меньше.
— Оскудела, говорите, земля латвийская?
— Иногда мы находим, иногда такие люди сами к нам приходят. Например,
Интара Дамбиса мы нашли — утрирую совсем чуть-чуть — на троллейбусной остановке.
На вопрос — «Спортом занимаешься?», он ответил отрицательно. Но он от природы был силен. Вообще, если вы посмотрите на современный спорт, то должны согласиться — на первом месте физическая подготовка. При условии, если вы собираетесь выйти на мировой уровень. Это в любом виде спорта, где все определяют сила и скорость.
— Вы сами когда-то становились чемпионом Латвии в одной из легкоатлетических дисциплин. Точнее, чемпионом Латвийской ССР 1983 года в тройном прыжке…
— Было такое — не успел я прыгнуть на 17 метров.
— Зато запрыгнули в боб.
— А если продолжить тему отбора…
Можешь с места прыгнуть на три метра? Тогда — к нам. Остальное подтянем
— и силовую работу, и скоростную. У нас есть свои методики, которые успешно работают. Наши парни в том же толкании ядра могут дать фору, к примеру, десятиборцам. А это до полутора метров разницы.
— Среди разгоняющих у нас есть конкуренция?
— Раньше была. Сейчас, как я уже говорил, ее стало меньше. Кстати, любой желающий может прийти к нам, попробовать свои силы. На сайте федерации www.bobslejs.lv есть анкета, которую надо заполнить, и все. Ждем! Нам очень нужны крепкие ребята, из которых мы сделаем людей... Берем тех, кто по каким-то причинам не может достичь высоких результатов в своем виде спорта. Тот же Мелбардис до бобслея занимался десятиборьем, но пара дисциплин у него не шли. Но мы не переманиваем, хотя на нас за это все равно обижаются.
— Из Риги ребят не так много, их почти нет...
— Мы уже начинаем ставки делать. Как только парень из Риги — через какое-то время пропадает. Один-два месяца тренировок, и все. Не выдерживает. Так что еще раз обращаюсь к деревенским парням — приходите. Не обязательно сразу же показывать результаты, наши тренеры вас подтянут. У них глаз наметанный, сразу скажут — выйдет толк или нет. Требования изначально есть. Например по весу. Желательно, чтобы 90 кг был и тяжелее. По росту ограничений нет, хоть 190 см. В двойках нам нужны и сильные, и высокие. А так — все строится на ОФП и координации.
— На вас жалуются — планка слишком высокая у вас: из 100 человек вы 98 сразу отсеиваете.
— Ну что поделать — таков наш уровень сегодня. При этом
все удивляются — у нас такая маленькая страна, и где мы всех этих парней берем. У нас три полные команды.
А еще надо учитывать тот факт, что несколько десятков тысяч парней уехали на заработки в Ирландию и Англию. И все равно мы как-то умудряемся комплектовать составы. Всем кандидатам я не могу обещать, что они со временем станут богатыми, но знаменитыми — точно будут.
— О силе бобслеистов ходят легенды.
— Как говорил основоположник бобслея Роланд Упатниекс, может, на 100-метровке мы и не будем самыми быстрыми с результатом 9,9 секунды, но вот с мешком картошки на спине — точно будем первыми за 11 секунд. Или еще один пример, который говорит об уровне подготовки наших бобслеистов. Все знают, что самый быстрый человек на земле — Усейн Болт. Так вот, я уверен, что почти половина наших ребят на первых 30 метрах ему точно не уступит.
— Известно, что бобслей — для очень закаленных и не очень нервных людей?
— Ощутить перегрузку в 5G — это достаточно серьезно. В свое время, когда я еще выступал, мы посещали Центр космической подготовки, и его специалисты нам так и говорили, что, мол, ребята, вас хоть сейчас можно отправлять в космос. Бобслей — это экстремальный вид спорта для сильных мужчин. Но и у них иногда «выключается свет», когда боб входит в крутой вираж. Плюс
не забывайте о той скорости, которую аппарат развивает на трассе. Более 150 км в час. Кстати, абсолютный рекорд скорости в бобслее принадлежит латвийскому экипажу и равняется он 153 км в час.
Установлен на олимпийской трассе в канадском Уистлере.
— Смотрю я на бобы — и понимаю, сколько инженерной мысли вложено в их создание. С тех пор, когда вы выступали, а это было более 30 лет назад, они сильно изменились?
— А вот и нет.
Вы даже не представляете, что в 70-х годах сотворили вэфовские инженеры. Они сделали такие сани, что это был космос. И не только по тем временам, но и по нынешним. Они сделали машину на 50 лет вперед. И это никакое не преувеличение.
Просто у нас тогда еще знаний не хватало. Что изменилось сегодня? Только в регламенте появились нюансы технического содержания. Вот сейчас, к примеру, в бобслей пришел «Феррари». И что? Пока что результатов нет.
— В чем причина нестабильного выступления наших четверок в минувшем сезоне?
— Причина — в экспериментах, если не считать хронических проблем Мелбардиса со спиной. Этот сезон был последним, когда такие эксперименты надо было начинать. Разумеется, с прицелом на Олимпиаду. Наконец-то нам удалось договорится с одним из производителей саней, у которого большая материально-техническая база, много возможностей, с опытом даже в гонках «Формулы-1», так как для команды «Лотус» он конструировал переднюю подвеску, в велоспорте есть у него достижения, и они тоже касаются конструкции рамы, передняя ось и вилка в маунтинбайке или горном велосипеде — та же история успеха. В общем, наконец-то мы договорились. Это компания Aerotech, которая ранее занималась санями для сборной Канады.
BMW делает бобы для американцев, для россиян — австрийская автомобильная тюнинговая компания Wallner, у немцев есть Fes.
У немцев, кстати, хватило ума после распада стены оставить завод, который на территории ГДР когда-то выпускал массу продукции — велосипеды, лодки, сани, скелетон и бобы. Все сохранили и теперь еще и развивают. Но на сторону ничего не продают. Только своим.
Швейцарцы тоже делают только для своих. Вот почему Aerotech для нас — выход из положения.
Мы увидели технические перспективы на будущее. После сочинской Олимпиады и началась наша совместная работа. Нельзя пока сказать, что это удача на 100 процентов. Посмотрим, как пойдут дела дальше.
— Но ведь у нас есть BTC.
— Мы тоже пользуемся услугами нашей компании. Кстати, корейцы тоже пользуются услугами BTC.
— В чем смысл всех этих поисков техники?
— Все очень просто — чтобы человеческий фактор категорически не влиял на результат, чтобы ошибка нивелировалась техникой, компенсировалась конструкцией боба или полозьев.
— Может, боб надо святой водой окроплять? Есть ли у бобслеистов приметы?
— Какие приметы, какие суеверия? Только мочить! Приметы — это признак слабости.
У меня никогда таких не было. Хотя, постойте... Сейчас на наших бобах есть красивый рисунок с рунами. Удача, сила, мощь и защита — вот что он означает. Это управление стихиями.
— Бобслеисты как-то умудряются избегать допинговых скандалов. Вы не находите?
— У нас только, скажем так, чистоган. Наши парни чисты, как детская слеза. Все на силе, на мускулах. Мышечную массу наши ребята увеличивают в год на полтора-два килограмма. А если у кого-то выходит больше — это уже повод задуматься.
— Мышцы — это одно, но ведь нужна еще и голова. Особенно пилотам, которым серое вещество надо использовать постоянно.
— Лучше, чтобы был баланс. Пилотам еще нужно чутье — важно правильно войти в вираж. причем с точностью до сантиметра. Управлять бобом — это как картину писать. Бобслеисту, как и художнику, необходимо вдохновение. Когда у тебя все получается, ты летишь. Такое во всяком случае появляется ощущение.
— Бобслей — прежде всего сумасшедшая скорость.
— На санно-бобслейной трассе 120 км в час — это одно. Пересаживаешься в машину, и едешь по дороге те же 120 — выйти хочется. Любят бобслеисты скорость. Эх, кто без греха... Правда, на дорогах Латвии особенно не разгонишься.
— В заключение простой вопрос — бобслей только для молодых и сильных, или для ветеранов тоже, чтобы не один раз спуститься — и все, финиш?
— Мы проводим и ветеранские матчи. Я сам иногда сажусь в боб. В Санкт-Морице звезды 80-90-х собираются. Я даже один раз выиграл.
— Но это все равно для профессионалов, пусть и бывших.
— Бобслей, несомненно, молодеет. Сейчас придуман даже монобоб. На Юношеских играх стартуют совсем юные. Но если вам 20-21 год — то все, поезд уже ушел. Выбирайте себе другое занятие, ребята. Не обессудьте.
