«У нас на редкость много терпения. Которое выработалось, вероятно, под воздействием социальных и экономических обстоятельств. Проблема в том, что у нас не хватает самоуважения. Я вижу это во всем: в проблемах в отношениях, в том, что люди не сообщают... Люди боятся! Они не знают [что там происходит в точности]! Если мы кого-то или что-то знаем – мы не боимся, мы идем смело вперед.
Например, в этом случае – человек, скажем, сидит, смотрит телевизор и пьет чай, ему завтра на работу в шесть утра вставать. И он там что-то слышит. У него – уже неприятные ощущения. И человек задается вопросом: должен ли я терпеть это неприятное ощущение? А у нашего человека терпеть – планка этого очень высока. И мы как-то привыкли всё терпеть.
Сравните: всего десять лет назад мы смущались, что где-то за рубежом, в той же Бельгии, если выходит подвыпивший сосед и собирается сесть за руль, люди сразу набирают телефон полиции и звонят. Потому что у них это – очень неприятное ощущение. Если они НЕ звонят, они чувствуют, что они способствуют правонарушению. Тому, что кто-то будет сбит или убьется этот же пьяный водитель. Но ведь эта система и тут не отличается: мы терпим, мы страдаем от этого. Люди должны жить в комфорте, они не должны страдать!
Когда звонить, когда бить в колокола? – когда вы чувствуете, что дело уже оборачивается плохо. Когда вы подходите к дому – коляска с младенцем стоит на улице, и никого нет рядом, – постояли пять минут, мать-отец не вышли – это повод звонить. Потому что если вы, пройдя мимо, пойдете наверх по лестнице своего подъезда, вы себя потом весь вечер будете плохо чувствовать! Но вы не должны себя так чувствовать. И всё это, что мы производим вокруг, отражается на нас. Это как с вымогательством: если мы стерпим вот это – на следующий раз эта планка будет выше. (...) И чтобы это закончить, нужно принять решение и поставить точку: вот здесь я больше не буду терпеть», - убеждена Кронберга.
Опасения окружающих причинить неудобство родителям («а вдруг сиротский суд у них отберет ребенка, а они – нормальные»), по ее словам, неоправданны. Семейная политика в государстве изменилась, и сейчас сиротский суд изымет ребенка из семьи лишь в самом вопиющем случае:
«Вместе с социальной службой они заинтересованы, чтобы ребенок воспитывался в семье. В связи с этим родителям дается какой-то срок [на исправление], даются задания, помогают соцслужбы. Мы уже не живем в ту эпоху, когда сразу забирают ребенка. Так не делается».
