«Но, да, психиатрия и психология — абсолютно разные сферы, и люди часто не понимают разницы. Психиатр — это врач, человек, который получил медицинское образование. Он вначале был врачом общего профиля и потом стал специализироваться в психиатрии. Он занимается медициной, вся эта фармакология, эти препараты – медицинские.
Психология же занимается психологическими проблемами, а не психическими. Это не маниакально-депрессивный психоз и не паранойя, а проблемы поведенческого характера. Есть граница, понимаете? Между медицинскими, клиническими проблемами и поведенческими. И психолог не только может, а должен определить, где она.
Я сотрудничаю с такими врачами – давайте называть их психотерапевтами, психоневрологами, а то некоторых коробит слово «психиатр». Если я вижу, что у человека патология, я в любом случае предлагаю пойти к врачу, чтобы даже я сам, как психолог, знал, с кем я буду работать.
Врач скажет, он диагностирует эту проблему – или это по нашей, психологической части. У меня нет вопросов – если человек не нуждается в медикаментозном лечении, он может наблюдаться у психолога».
Психолог поэтому не может ставить медицинский диагноз, подчеркивает Лабковский. Как и не дело психиатру говорить пациенту на приеме: слушайте, да разведитесь вы с партнером.
«Твое дело — таблетки давать, а не рассказывать, как пациенту жить. Тем более что и психологи, кстати, не дают советов. Они помогают человеку решить его проблему.
Они должны уяснить, что это за проблема, понимать приичнно-следственные связи, понимать, что человек делает не так, что с ним не так, и дальше помогают человеку проблему решить. Тут очень большую роль играют действия пациента, который сам будет действовать. А психолог может его направлять, поддерживать, мотивировать и так далее».
Бывают ситуации с виду патовые, когда человек не готов ничего делать сам, а ходит к психологу вынужденно — например под давлением близких, говорит Лабковский. Он поделился своим подходом к таким случаям:
«Звонит мне, например, чей-то муж и говорит: здравствуйте, я хочу записать к вам на прием свою жену! Я говорю: вашей жене больше 18 лет? Она совершеннолетняя? Он говорит, да. Поясняю: у нас записывают только родители детей. Все остальыне записываются сами. Муж может спросить, а какая разница, он ее запишет или она сама.
А разница вот в чем: когда вы приходите к врачу, вы должны на что-то пожаловаться. А тут что — она придет и скажет, ее муж прислал? И о чем мы с ней будем разговаривать?
У нее нет мотивации. Не она ко мне пришла, а мужу не нравится, как его жена выглядит или себя ведет. Ну, придет она, будет сидеть — мне что, из нее вытягивать проблему? Нет, конечно — человек должен сам захотеть, позвонить, записаться».
Случается, человек не способен осознать, что у него проблемы, но это понимают его родственники. Ничего утешительного этим родственникам сообщить нельзя, говорит Лабковский: закон гласит, что, если действия человека наносят ущерб его здоровью и жизни или ущерб здоровью и жизни окружающих, то он может быть принудительно госпитализирован. Во всех остальных случаях — это его выбор, лечиться или нет.
«Обычно у больного всегда спрашивают, не было ли психиатрических диагнозов в семье. Та же шизофрения проявляется лет в 14, только в подростковом возрасте. Но обстановка, в какой растет ребенок, психологические проблемы могут стимулировать появление заболевания, — рассказал Лабковский.
— До депрессии есть еще астения. Пиво, телевизор, плевание в потолок. А раньше человек был, например, жизнерадостным и очень общительным. И вдруг постепенно пропадают интересы, желания и т.д. Пока у него астения – он еще функционален, он следит за собой. А в какой-то момент перестает мыться, забывает есть, перестает ходить на работу. Нелеченное астеническое состояние перерастает в депрессию».
Потому и важно вовремя «отловить» нездоровые психологические состояния и решить возникшие проблемы.
«Неважно, сколько мы проживем! Важно, как», — подчеркивает специалист.
Он с удовлетворением отметил, что отношение общества к психологии, к счастью, меняется. Но многим людям до сих пор трудно преодолеть свою неуверенность, внутренние барьеры: я что, больной, чтобы к психологу пойти. Мужчин среди пациентов, которые обращаются за помощью, всего 45% — это следствие гендерного воспитания в духе «что должен делать и каким должен быть настоящий мужик»:
«Я их спрашиваю: а кариес вы сами лечите? А переломы? Чего ж вы к врачу бегаете, вы же — мужики? Ну, говорят, это же очевидные вещи. Так вот психология тоже должна быть очевидна», — резюмирует Михаил Лабковский.
