Елена Привалова-Эпштейн
Родилась в Оренбурге. Закончила музыкальную школу, после — музыкальный колледж. Училась в Московской консерватории одновременно на двух отделениях: в 2007 выпустилась как музыковед, а в 2008-м — по классу органа. Работала, по своему собственному признанию, в различных сферах, но серьезно начала заниматься органом — чтобы «наверстать упущенное» — в 29 лет. Три года назад переехала в Латвию, играет на самых известных инструментах страны, дает в том числе и благотворительные концерты. Нередко выступает в России.
Привалова-Эпштейн добавила, что играла на нескольких латвийских органах. Сперва в рижской Англиканской церкви, потом — с церкви св. Иоанна, после — в Домском соборе. Знакома она и с инструментами других городов: валмиерский, например, будто создан для исполнения Мендельсона, в Вецпиебалге и Яунпиебалге — «небольшие романтические органы», на которых особенно хорошо звучит Брамс.
И, хотя в Домском соборе также «романтический» орган — и не все любят там играть, «но, тем не менее, Бах звучит там монументально, масштабно». «Потрясающе» звучат произведения великого классика также в рижской церкви св. Павла и в Валмиере.
«Орган Домского собора — это своеобразная Мекка для органистов всего мира, несмотря на то, что сейчас созданы более совершенные инструменты, с гораздо большим количеством регистров...
Я играла в Лиепае, но орган в Домском соборе более интересен и по звучанию, и по своему механизму. Орган Домского собора, даже если я играю концерт пикколо, это всего 25 минут, — это всегда праздник души и счастье... У органистов, мне кажется, праздник каждый раз, когда они играют в Домском соборе и на больших органах в церквях, потому что происходит какое-то единение, не побоюсь сказать, с Богом. И счастье каждый раз испытываешь, когда исполняешь произведения Баха и других композиторов на этих инструментах», — заявила Привалова-Эпштейн.
«Музыка — это общение с Богом... Музыка — это, можно сказать, и причастие, и самое емкое — общение с Богом и прикосновение к божественному, потому что, мне кажется, более совершенного, чем музыка, нет.
Даже слово идет после музыки.
Музыка понятна всем, это универсальный язык», — уверена музыкант.
