Прощупать общественное мнение журналисты попытались в двух краях. Одну неделю операция «Избитая беременная» проводилась в Цесвайнском крае, а другую – в Вайнёде. Не только жители в тех краях, но и специально проинформированные журналистами соцслужбы на появление молодой будущей матери с синяками, предположительно пьющей алкоголь, курящей и употребляющей не рекомендуемые беременным медикаменты, не отреагировали.
Задачей редакции было пронаблюдать реакции небольшой общины, где все всех знают, на появление в их местности новенькой явно в специфической ситуации – мало того что на сносях, так еще и столь же явно избитой кем-то, и совсем недавно.
«Избитой беременной» гримеры нарисовали основательные синяки и ссадины, не заметить которые было невозможно.
Сама женщина в ходе операции ни с кем из местных без особой нужды не заговаривала. Она покупала в аптеке болеутоляющее, в магазине – самую дешевую еду, крепкое пиво и сигареты.
В Вайнёде девушка поселилась в школе-интернате, но там через несколько дней организовывали лагерь для школьников, и директор переселил ее в небольшую комнатку в школе. Он же позаботился, чтобы «будущая мать» лучше питалась, ей приносили еду за счет лагеря. Но даже этот человек (единственный, кто проявил какую-то активность в отношении гостьи) ни разу так и не осмелился спросить, как же она попала в Вайнёде, от кого пострадала или бежит, и не требуется ли ей какая-то более серьезная помощь.
На улицах женщину разглядывали – кто пристально и в упор, кто исподтишка, - но даже когда она брала в аптеке ибуметин и марлевые бинты, никто не задавал вопросов.
В Цесвайне фиктивная беременная тоже остановилась в местном интернате. Но там вообще никто особой заботы о ней не выказал – отношение было вежливым, но чисто деловым, без единого лишнего вопроса.
В Цесвайне на улицах, в магазинах, аптеке, библиотеке, на почте девушку словно бы не замечали: ей продавали сигареты, даже не спрашивая документов, и, вероятнее всего, продавщиц не интересовало, кто она и что она.
В аптеке, впрочем, ее предупредили, что ибуметин беременным употреблять нельзя. Но после уговоров пачку таблеток продали, посоветовав все же воздержаться от употребления этого лекарства. За пару дней маленький городок был исхожен вдоль и поперек. Никто ею так и не заинтересовался.
Следовало бы ожидать визита от местной соцслужбы, которой кто-то да должен был пожаловаться, что молодая женщина на последних месяцах беременности – вся в синяках, ест «ролтон», предположительно пьет и курит.
Но и в Вайнёде, ни в Цесвайне от соцработников не было ни слуху ни духу. Тогда создатели передачи сами позвонили туда и рассказали о «женщине в трудной ситуации». Чиновники обещали разобраться.
После еще нескольких безрезультатных дней журналистам в одной службе сообщили, будто социальным работникам никак не удалось отыскать такое лицо, а в другой – будто женщина найдена и чувствует себя в безопасности (что было ложью: с «беременной» соцслужащие не удосужились пообщаться).
Однако люди-то заметили и то, что приезжая – в положении, и то, что она избита. Но за целую неделю ни там, ни там никто так и не спросил, как она себя чувствует и не нужна ли ей какая-либо помощь. Никто не сообщил и соцслужбам. Даже отзывчивый директор Вайнёдской школы-интерната Рейнис Ульберт.
Руководитель Цесвайнской соцслужбы Дайна Маркевица заявила LTV: «Я считала, что это не наша обязанность – что-то еще выяснять, вмешиваться или лезть там в ее жизнь, если она никуда сама не обращается за помощью. (…)
Если бы она захотела нашей помощи, она бы сама приходила и искала нас».
Эва Долбина, руководитель соцслужбы Цесвайне, заявила, что женщина не найдена:
«Мы ходили в магазин, спрашивали продавщиц, не видели ли они такую девушку с синими глазами. Продавец ответила, что такую видели, но она – незнакомка и замечена там один-единственный раз. Что за девушка, мы не выяснили. (…) Если она пробыла тут недолго, то я считаю, что было невозможно отыскать ее».
Местные жители признали, что и видели девушку, и волновались за нее, но не знали толком, как им быть:
«Ну, нужно уважать личную жизнь каждого, да. Может, девушке… Она же не говорила ничего! (…) Может быть, мне виноватой надо себя чувствовать теперь или как… Что я как-то не разрешила это, не вмешалась… Но всегда же учат, что есть личное пространство у каждого человека, частная жизнь – ну, так», - поделилась библиотекарь в Цесвайне.
Некоторые респонденты, впрочем, предпочли солгать, когда их стали расспрашивать журналисты. Например, в книжном магазине Цесвайне сотрудники ответили, будто предлагали избитой беременной помощь, но та отказалась. А заведующая тамошней школой-интернатом заверила, будто спрашивала, отчего у девушки пластыри на лице, и та будто бы ответила, что у нее прыщи. На самом деле, конечно, этого не было.
